Невыносимо смотреть на набухшие в декабре почки и пленяться призрачной надеждой, что они когда-нибудь распустятся. Нестерпимо трудно видеть выпавший в середине апреля снег и заведомо знать, что он растает. Надежда всегда граничит с нерушимой истиной, она либо делает жизнь слаще, либо отравляет её.
С грустью глядя на дверь, Атос полулежал в кровати. Золотые лучи утреннего солнца играли в его поседевших волосах и падали на лицо, но помутневшие то ли от старости, то ли от тоски глаза графа так и оставались холодными, не отражающими ничего.
Шла третья неделя с тех пор, как Рауль покинул Францию и с этого времени от него не пришло не единой вести. Атос уже и не надеялся снова увидеть сына; ещё тогда, когда де Бражелон только принял страшное решение, граф почувствовал приближение скорой разлуки. Порой, когда де Ла Фер закрывал глаза, ему чудилось, что он видит гроб, в котором, обложенный лепестками белых роз и бутонами хризантем, лежит Рауль. На его побледневших губах не теплится дыхание, чёрные ресницы не вздрагивают, а в груди не слышно биение сердца. От таких видений на лбу графа выступал холодный пот. Впрочем, несмотря на всё, эфемерная надежда не покидала Атоса. Жизнь, где нет Рауля, нет его единственного сына? Атос не мог и представить, что такое возможно. Неужели цветы будут так же цвести, небеса не потеряют цвет и мир не прекратит свой бег, когда Рауль, немой и холодный, будет спать в земле? Разве такое может быть?
Атос по-прежнему глядел на дверь и каждое мгновение ему казалось, что она вот-вот отворится, поэтому светлое чувство радости и горечь разочарования не покидали его. Граф вздрагивал при каждым шорохе, оборачивался при малейшем звуке и целыми днями ждал почту. Хоть одно письмо, хоть коротенькая весточка от Рауля - Атосу хватило бы и этого.
"Лишь знать, что с тобой всё хорошо, - шептал Атос, дрожавшей рукой теребя край покрывала, - неужели молодость так жестока, что ты совсем забыл про меня?"
К тому же Атос винил именно себя в том, что де Бражелон уехал на войну.
"Будь я тогда строже, - вздыхал он, - Рауль бы не решился пойти против моего слова... Отругать его, в крайнем случае, дать пощёчину, главное, чтобы он был со мной. Зачем?.. Зачем я тогда промолчал? Сам отпустил Рауля, когда видел, что взгляд его полон страшной решимостью, а в зрачках отражается свет последней звезды. Так смотрят лишь те, кто идёт на смерть. И всё-таки, будь Рауль на том или на этом свете, я никогда не перестану ждать его."